(25 июня 2018) В селе Усть-Кяхта, в Бурятии, прошел татарский праздник Сабантуй. Об истории семьи журналиста Александра Фарфутдинова, переехавшей в Бурятию в послевоенные годы из Татарской АССР и истории татар этого региона читайте в нашем специальном материале.
О своих впечатлениях после посещении этого региона также поделился директор Дома Дружбы народов Татарстана, депутат Госсовета РТ Ирек Шарипов.
— Ирек Ильдусович, каковы первые впечатления о Бурятии?
— Бурятия – один из самых интересных регионов России. Например, с исторической точки зрения. Буряты, как и монголы, считают себя прямыми наследниками Монгольской империи, Чингисхана. Этому есть веские основания: ранее это была одна страна, а первое название государственного образования как республики в составе России – «Бурят-Монгольская Советская Социалистическая Республика».
Интересна связь Татарстана с Бурятией. Вспомним те же торговые пути, соединяющие Европу и Китай. В Кяхте издавна существовала ярмарка, куда татарские купцы из Казани везли знаменитую кожу и сафьян. Обратно татары привозили чай, а Казань превратилась в центр чайной торговли не только в европейской части России, но и в целом по Европе.
Гостиный двор в Кяхте. Двор уставлен тюками с чаем. 19 век.
Если говорить о национальной политике, то в Бурятии есть Комитет по межнациональным отношениям и развитию гражданских инициатив. Есть и Дом Дружбы, но он там является общественной организацией, чем-то вроде нашей Ассамблеи. Туда входят национальные общины. Руководитель Дома Дружбы Бурятии – председатель национально-культурной автономии татар Бурятии Сажида Баталова. Авторитет и роль общественных организаций, в том числе татарской, в регионе высокий.
Нам, делегации из Татарстана, было интересно ознакомиться с подобной формой работы по созданию гармоничных отношений в межнациональной среде. Государство в лице Комитета по межнациональным отношениям помогает общинам в проведении национальных праздников в том числе и татарского Сабантуя, на котором побывала наша делегация.
Татарки Бурятии. Фото с Сабантуя в селе Усть-Кяхта Республики Бурятия.
Из воспоминаний Александра Фарфутдинова, Заслуженного работника культуры Республики Бурятия, кавалера Почетного знака Союза журналистов России «За заслуги перед профессиональным сообществом», лауреата премии имени Я.Гашека Буряткого регионального отделения Союза журналистов России. (с сокращениями)
Моя бабушка по матери, Тимофеева Анна Даниловна, кряшен (татарка, исповедующая православную веру), родилась в январе 1909 года в деревне Зюри Мамадышского района Татарии. Рано осталась сиротой, воспитывалась в семье дяди, батрачила у зажиточного односельчанина. Вышла замуж за кряшена из деревни Уткино Таканышского (ныне-Мамадышского) района Никифорова Семена, который был старше ее на десять лет. 18 декабря 1932 года у них родилась дочь Анастасия-моя мама, потом в 1936 году — дочь Александра, в 1940 году – дочь Мария. Семья была со средним достатком. Мои дед и бабушка работали в колхозе, имели в личном хозяйстве корову, коз, овец, домашнюю птицу, огород.
В июле 1941 года Семена Никифорова, который был уже в сорокадвухлетнем возрасте, призвали в Красную Армию. По свидетельству бабушки и матери, дед мой в составе запасной стрелковой дивизии находился в учебном лагере на станции Суслонгер. Месяца через четыре после призыва, глубокой осенью, он вернулся домой с простуженными легкими. Рассказывал, что в лагере мобилизованные красноармейцы строили укрепления, вытаскивая бревна из ледяной воды. Многие заболели и попали в лазарет.
Мемориал в Суслонгере
Мой дед получил, видимо, двустороннюю пневмонию, так как, по выражению бабушки, «убкасында быз булган» («в легких был лед» ) и был то ли комиссован, то ли отпущен из госпиталя на поправку в родные места. После возвращения домой Семен Никифоров прожил чуть больше месяца и скончался в жару и бреду. Чувствуя близкую кончину, постоянно сетовал: «Трудно тебе, Анна, придется с тремя детьми, ох, трудно!»
Моя бабушка часто вспоминала своего «Симуна» и военное лихолетье и тоже порой сетовала, что он умер не в госпитале, а дома, а поэтому она не считалась женой фронтовика и никаких послаблений и льгот не имела. Например, не была освобождена от налогов и за неуплату таковых с ее двора судебные исполнители, под рев самой и испуганных малолетних дочерей, сочувствующие взгляды односельчан, увели корову и козу.
Мама, отец, я, тетя Соня Ганиева, бабушка Аня, 1957 год.
Как вдова «не фронтовика», а значит, ущемленная в правах, предусмотренных для семей красноармейцев, Анна Даниловна Тимофеева сумела не дать умереть от голода трем дочерям, через какие испытания пришлось пройти этой мужественной женщине в суровые времена всенародного бедствия — тема для отдельного рассказа. Но и после долгожданной Победы над фашистами государство не перестало досаждать налогами, как теперь принято называть, мать-одиночку и полу-сирот, старшей из которой (моей маме) в ту пору было тринадцать лет и она, вместо того, чтобы учиться, к чему имела большую тягу, помогала матери поднимать младших сестер. (Работала в колхозе, заготавливала на зиму дрова, пасла чужих овец и гусей. Став постарше, в шестнадцать лет уехала на сезонную работу в леспромхоз). Именно бремя этих налогов, насколько я понимаю, а также тяжелая послевоенная жизнь в татарской глубинке и заставили в начале пятидесятых годов Анну Даниловну Тимофееву принять решение покинуть родину и отправиться в поисках лучшей доли в далекую чужую Сибирь в загадочную Бурят-Монголию. Уж больно привлекательными были плакаты с фотографиями о зажиточной жизни в тамошних краях, да и сладкоречивые вербовщики взахлеб расхваливали свои «пенаты», между прочим, особо подчеркивая, что переселенцев освободят от всех видов налогообложения.
В книге «Татары в Бурятии» (автор проекта — Сажида Растамовна Баталова), изданной в 2012 году в городе Улан- Удэ, пишется: «Во втором десятилетии ХХ в. в регионе появляются татары-земледельцы, прибывшие сюда в рамках государственной переселенческой политики. Учитывая трудолюбие и ответственность татар, руководство Бурят-Монгольской АССР убедительно просило Председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова потребовать однозначного и безусловного выполнения Татарским обкомом КПСС плана по вербовке и переселению татар в Бурятию. Значительным был приток татар при строительстве гигантов индустрии Бурятии – локомотивовагоноремонтного завода и авиазавода, но особенно большой – при выполнении Всесоюзной программы по переселению (конец 1930-х – середина 1950-х гг.). По архивным данным, из всех переселенцев в Бурятскую АССР по этой программе 60-70% составили татары. В год цифра доходила в среднем до 400–600 семей.»
Таким образом, шестьдесят два года назад моя бабушка –кряшен Анна Тимофеева и ее дочери Анастасия, Александра и Мария Никифоровы, прямо скажем, не от хорошей жизни, стали, на официальном языке, участниками Всесоюзной программы по переселению, которая выполнялась целенаправленно, решительно и настойчиво.
Бабушка всегда вспоминала, что уезжали с родины в неведомую даль с тяжелым сердцем. Родственники отговаривали: оставайтесь, мол, жизнь все равно скоро наладится, «Алла бирсэ» (Бог даст!), и налоги отменят. Но нехитрые пожитки были упакованы, на прощанье напутственные слова сказаны, слезы пролиты и в марте 1952 года грузовой поезд из тогдашнего Таканышского района Татарской АССР взял направление на восток.
Вагон-теплушка (вид изнутри)
Десять суток ехали в теплушках новоселы из прикамских просторов и мамадышских лесных равнин в пока незнакомую для них автономную республику за Байкалом. В столице Бурят-Монголии Улан-Удэ переселенцев стали распределять, если можно так сказать, на постоянное место жительства по районам (тогда они назывались аймаками). Мои будущие бабушка, мама и тети продолжили по железной дороге путь до государственной границы с Монголией. На пограничной станции Наушки, входящей в состав Кяхтинского аймака Бурятии, их и еще несколько семей встретили представители бурятского улуса (села) Большой Луг и на полуторках отвезли в свой колхоз. Мама рассказывает, что многого из изображенного на рекламных плакатах вербовщиков в действительности не было. Но дома для переселенцев были, в основном, в стадии завершения строительства, прибывшим сразу выдали по два мешка муки, трудоустроили. Местное население – буряты — оказались людьми доброжелательными и радушными, простыми в общении. Достаточно близкое сходство татарского и бурятского языков позволило переселенцам быстро преодолеть языковой барьер. Также во многом помогли найти общий язык с коренным населением земляки из Татарии, приехавшие в Большой Луг еще перед самой войной, которые разговаривают на бурятском, как на родном, да и соблюдают все обычаи и традиции бурятского народа. Кстати, никого уже не удивляет, что абсолютное большинство татар Бурятии владеет бурятским одинаково хорошо, как татарским и русским. В некоторых татарских семьях даже общаются на бурятском, отмечают бурятские народные праздники и участвуют в буддийских молебнах.
Однако, мне часто друзья из Татарстана делают замечание, что я говорю на родном языке с русским акцентом. Например, вместо «щ» я употребляю звук «ч». Но так разговаривал и мой отец-мишарин, так разговаривает и моя мама-кряшен.
Слева направо: Анна Тимофеева, Анастасия и Тагир Фарфутдиновы. Сыновья слева направо: Валерий, Николай, Александр. Усть-Кяхта, 1961 год
В Большом Луге моя бабушка стала работать в колхозном огороде, мама дояркой, прицепщицей на сеялке во время посевной, ее сестра Александра – на разных работах, Мария училась в школе. Им была выделена корова, поселили в новом доме. В общем, жизнь постепенно входила в нормальное русло. «В Бурят-Монголии мы впервые после войны наелись хлеба!», вспоминает мама. Приехавшие с ними в одном составе земляки тоже активно обживали новую малую родину. Мингас Фасхутдинов, участник Великой Отечественной войны, вскоре был назначен заведующим молочнотоварной, а потом и свинотоварной фермы и за отличную работу награжден высшей наградой СССР — орденом Ленина, его супруга – Марьям Гиниятовна — бригадир овощеводов заслужила орден Трудового Красного Знамени, как и Анастасия Антоновна Мелентьева, мамина подруга-однокласница, кряшен, многодетная мать, всю жизнь проработавшая телятницей.
Моя мать, Никифорова Анастасия Семеновна, в 1955 году в Большом Луге познакомилась с строителем Фарфутдиновым Тагиром Хазитовичем. Он родился в бурятском улусе Субуктуй в 1928 году. Его отец и мать (мои дедушка и бабушка) оказались в Бурятии в годы Гражданской войны, придя сюда в составе Красной Армии для установления Советской власти.
Вскоре после первой встречи мои родители поженились и переехали в село Усть-Кяхта, где 31 августа 1956 года у них появился первенец, то бишь я Фарфутдинов Александр Тагирович. Потом 5 апреля 1958 года родился Валерий, 18 мая1959 года — Николай, 27 июля 1963 года — Татьяна и 9 августа 1969 года –Сергей. Бабушка наша Анна Даниловна Тимофеева прожила 94 года, ни разу не была на приеме у врачей и скончалась, я бы сказал, с достоинством — накануне помылась (сама!) в бане, а ночью ей стало плохо, и она тихо умерла, отчетливо произнеся, что у нас у всех все будет хорошо.
Наш отец всю жизнь проработал совхозным строителем, мама — уборщицей в совхозной конторе, всегда они имели хорошее личное подворье. Простые труженики, наши родители сумели дать всем детям образование. Я окончил исторический факультет Бурятского педагогического института, 36 лет работаю журналистом, Валерий – геолог — радиофизик, брат Николай окончил мореходное училище, но тяжело заболел и умер 36 лет назад, Татьяна — медсестра высшей категории, Сергей — военнослужащий.
Наши корни – в далеком, но кровно близком священном Татарстане. Хрупкими стебельками, тянущимися от них к лучшей жизни, с тревогой в душах и сердцах в трудное послевоенное время приехали наши дедушки и бабушки, отцы и матери на землю за Байкалом. И здесь из каждого этих стеблей разрослись пышные генеалогические древа. И земля Бурятии, которая в лихолетье дружелюбно и радушно приняла татарские семьи и накормила хлебом, навеки стала для нас святой малой родиной.